Ф. Беттекс
(Продолжение. Начало в 4/08, 1/09)
СВЕТ
«И сказал Бог: да будет свет. И стал свет»
Как велик и славен, как чудесен свет – облачение Бога (Пс. 103:2), именующего Себя «Отцом Света», обитель Коего есть недосягаемый свет! Чем был бы мир без света? Немыслим, непонятен, безотраден. И все наше мышление так неясно, мрачно, бессильно! – Но что же такое свет?
Нужно сознаться, что этого мы точно не знаем, и на земле разгадываем еще менее, чем остальную природу, ибо это есть первое и высшее творение Божие. Но дух человеческий все же познал, что свет есть исходящая от Бога жизненная сила, обнимающая всю вселенную и приводящая мельчайшие частицы, все тела и все материи в вечно и сильно колеблющееся движение; чем быстрее движение, тем ярче свет. Если бы какое-либо тело было совершенно неподвижно, то оно было бы совершенно темным, и на этом основании поистине можно сказать: свет есть жизнь, движение, а мрак – неподвижность, смерть. Полного мрака во вселенной нет, и даже там, где на глубине тысячи футов под землею наш ослепленный дневным светом глаз видит только ночь, еще образуется кристалл и встречаются низшие формы растений, и в глубочайших пучинах моря, куда – для глаза – не проникает ни малейший луч света, - движутся твари за своей добычей при собственном слабом свете. И когда человек мнит ночью, что мир погружен во мрак, то это верно (относительно) только для небольшой частицы нашей земли, между тем как все безмерное окружающее нас мировое пространство всюду наполнено световыми волнами, которые несутся вечно от солнца к солнцу!
Но световой луч не только придает всем телам форму и видимость, он обладает многими чудесными свойствами. Так как он есть творение нашего Отца небесного, и сынам Его следует изучать дела Отца своего и удивляться им, - мы поговорим об этом подробнее.
Попробуйте пропустить через наименьшее игольное ушко, едва видимое глазом, небольшой луч света. Вы увидите здесь целый мир чудес. Направьте этот луч на капельку воды и поставьте увеличительное стекло, которое и разложит и усилит играющий луч в капле. Что вы увидите там? Целый мирок. Все шевелится, живет и снует: огромные животные, страшные на взгляд, двигаются быстро, гребут тысячами весел и глотают направо и налево существа меньшие. Медленно, как бы во сне, носятся взад и вперед другие в полосатых кристальных оболочках. Есть и такие, что беспрестанно меняют свою форму, быстро становясь продолговатыми или круглыми, оттопыривают члены или опять втягивают их, и никогда не успокаиваются. Все они живут и существуют по воле Божией, не знают ничего о нас и исполняют назначения нам неизвестные. Новую эту картину, резко и точно очерченную, со всеми ее линиями и формами, единый луч света рисует в твоем глазу, созданном также для света и составляющем также творение Бога.
Теперь соберите свет, идущий от Луны, большой подзорной трубой: какая разница! Только что Луна представлялась вам небольшим щитком, а теперь?.. На большой равнине видите вы огромные горы, в несколько тысяч футов вышины; мощные, расколовшиеся, торчащие утесы, - иной мир, чем наш. Там, на Луне, царит вечная тишина; там нет ни воздуха, ни воды. Никогда ветер не шелестит в деревьях, никогда ручей не журчит в долине и не плещет волна, никогда облака не толкутся по небу. Все это показывает луч света, идущий к нам от Луны.
От световых лучей, далее, зависят и краски. Не только семи основных цветов радуги, но и тысячи оттенков, которые мы отличаем. Кроме того, каждая их этих красок имеет иную степень теплоты и различно влияет на земные тела. Под одним лучом растение развивается быстрее, под другим медленнее, иной производит при химической реакции световые картины, фотографии. Некоторые действуют успокоительно на животных и человека, как это и испытано над умственно расстроенными, а другие, наоборот, - производят раздражающее действие, что наблюдается даже у таких мало впечатлительных животных, как крокодил, который приходит в настоящую ярость от красного цвета. В последнее время научились даже узнавать по составу луча – от какого тела он исходит. Если подержать против хотя бы малейшего луча надлежаще отшлифованное стекло, то становится видна длинная красивая цветная полоса и в ней сотни тонких черных, а также и светящихся цветных линий. Эти-то линии и дают указания на то, какие вещества содержит данное тело: будь то свеча, керосиновая лампа или же солнце и отдаленная звезда. Таким способом астроном может ныне, пропуская тончайший луч от любой видимой звезды через ряд призматически отшлифованных стекол, узнать, есть ли на этой звезде вода, железо, золото, поваренная соль и т. п.; далее он узнает, в твердом ли, жидком или газообразном состоянии находится эта звезда, несущаяся через вселенную с быстротой ветра, окружена ли она атмосферой и приближается ли к Земле или удаляется от нее, и с какой именно скоростью.
Но сколько еще свойств может заключаться в свете, о том мы, быть может, кое-что узнаем; главнейшее же предстоит нам в будущей жизни, в которой наше занятие будет заключаться в созерцании чудес Господних более острыми глазами.
И как удивительно действие этого света! Солнечный луч, пройдя расстояние в двадцать миллионов миль от Солнца до Земли, еще сохраняет силу покрыть зеленью и цветами землю и придавать людям и животным необходимую для жизни энергию, в то время как существа, взращенные в темноте, хотя бы при достаточном количестве тепла, остаются навсегда слабыми и бледными. Более 60 лет тому назад* во Франции некто Дагерр, по требованию семьи, едва не был формально признан судом слабоумным, потому что утверждал, что не успокоится, пока ему не удастся удержать и проявить на стекле образы и картины, которые содержатся в световом луче. Тогда это казалось людям безумным. Теперь всякий ребенок знает, что можно снимать фотографии с каждого освещенного предмета, т. е. делать видимым исходящий от него световой образ. Этим доказано, что от всех предметов и от всех нас постоянно, невидимо отделяются в пространство изображения, образы. Луч света, при всей его быстроте, все-таки употребляет некоторое время для прохождения пространства от одного места до другого. С зеркальным аппаратом Фуко мы можем измерять это время, т. е. скорость света, и знаем, что он употребляет восемь минут для прохождения от Солнца до Земли; тридцать лет – от Полярной звезды до нас. Остановимся на этом последнем примере. Свет этой звезды, несущий ее изображение, исшел от нее тридцать лет тому назад, подобно тому как, получая письмо из Китая через шесть месяцев после его отправки, вы узнаете, что ваш знакомый был здоров и занимался тем или другим тогда, но не теперь: ведь за это время он мог заболеть и умереть. Вот так же обстоит дело и с Полярной звездой. Мы, собственно, видим не ее, а только ее световое изображение, каким оно изошло от нее тридцать лет назад. Если бы звезда исчезла 10 лет тому назад, то все же мы видели бы ее свет в продолжение двадцати лет, и только по истечении этого срока она для нас погасла бы. Другая звезда в созвездии Ориона (Иов 9:9; Амос 5:8) так удалена от нас, что ее световые изображения доходят до нас лишь в 500 лет, и потому она могла бы погаснуть еще во время Реформации, оставаясь еще видимой на Земле. Итак, мы видим звезды не такими, какие они есть теперь, но какими они были; мы на небе видим не настоящее, а прошлое.
Но представим себе обратный случай, а именно: кто-либо будет смотреть с той звезды на Землю. Если изображение звезды доходит до Земли в 500 лет, то изображение последней дойдет туда ровно через столько же времени. Обитатель звезды, поэтому, видел бы Землю такой, какой она была 500 лет тому назад, т. е., если бы у него был хороший телескоп, он теперь мог бы наблюдать то, что происходило в 1411 году. Таким образом, мировое пространство наполнено образами всех существ и вещей на протяжении всех времен, и есть так сказать «книга света», в которой содержатся точные световые снимки, как бы фотографии всех дел и событий. Мы, люди, конечно, не можем читать эту светопись. Есть ли на видимых нами блестящих небесных телах существа, которые бессмертными, быть может, очами читают ее – этого мы не знаем. Но мы можем допустить, что ангелы Бога, переносящиеся от мира к миру для исполнения Его велений, зрят в этом светообразе всю историю мира. Не подлежит сомнению, что Сам Господь ее созерцает, ибо Создавший око, как может не видеть? Это может дать нам некоторое представление о том, что в Господе прошлое и настоящее одно и то же.
Все эти чудеса, и кто знает, сколько других еще сокрытых от нас в световом луче, вызвало единое слово «Да будет свет». Поистине, великий и непостижимый Зиждитель! Каково же значение Света Истинного (коего наш свет есть только малая доля и слабое отражение), о том на каждой странице свидетельствует Слово Божие, говоря: «Бог есть свет и нет в Нем никакой тьмы» (1 Иоан. 1:5). И нас, детей Своих, Он призывает к Свету, ибо в Свете все познание, во мраке все неведение, и как преходящий свет Солнца указывает нам во всей природе: жизнь только в свете, а во мраке смерть, так и жизнь вечная – в Боге, а в грехе – смерть и тьма. Нам же, истинно верующим во Христа Иисуса, обетовано, что мы некогда будем жить во свете, где не будет никакой тьмы и где мы воссияем, как солнце, в воскресшем теле в обителях Отца нашего. Какие чудеса света будут тогда окружать нас и проявляться в нас самих! Каким поощрением для нас должно служить все это, чтобы в здешней юдоли быть истинными чадами света!
Если далее сказано: «И назвал Бог свет днем, а тьму ночью», то этим Он совершенно определенно указывает, что Он разумеет под днем и ночью, и что нам следует понимать, особенно в повествовании о сотворении мира, под «днем» и под «ночью» не наши дни и ночи по 12-ти часовому исчислению. В первые дни творения не было еще солнца, но перемежающиеся времена света и тьмы, о продолжительности которых нигде ничего не сказано. Напоминаем здесь о стихе: «У Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2 Посл. Петра 3:8), также слово о «дне Господнем», который также не есть один земной наш день, но представляет целый период времени.
Поэтому мы, читая о днях в библейском повествовании, должны разуметь световые периоды, о продолжительности которых Библия ничего не говорит.